Евгений ЕвтушенкоВсегда найдется женская рука,чтобы она, прохладна и легка,жалея и немножечко

Евгений Евтушенко

Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,

и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя...

(Y) (Y) (Y) (Y) (Y)

природа не терпит пустоты  всегда найдется женская рука...

да уж. Хороший стих! И как точно сказанно. Любищая женщина прощает всё.но плохо что этим пользуются, а проходит время жалеют.

Приятно что моего земляка и последнего великого поэта 60ка не забывают, ведь "Поэт в России больше чем поэт", а мое любимое с детства:
По разграбленным сёлам
Шла Орда на рысях,
Приторочивши к сёдлам
Русокосый ясак.

Как под тёмной водою
Молодая ветла,
Русь была под Ордою,
Русь почти не была.

Но однажды, как будто
Все колчаны без стрел,
Удалившийся в юрту,
Хан Батый захмурел.

От бараньего сала,
От лоснящихся жён
Что-то в нем угасало,
Это чувствовал он.

И со взглядом потухшим
Хан сидел, одинок,
На сафьянных подушках
Сжавшись, будто хорёк.

Хан сопел исступлённо,
Скукотою томясь.
И бродяжку с торбёнкой
Ввёл угодник-толмач.

В горсть набравши урюка,
Колыхнув животом,
– Кто такой? – хан угрюмо
Ткнул в бродяжку перстом.

Тот вздохнул: - Матерь Божья,
То Батый, то князья.
Дел игрушечных мастер,
Ванька Сидоров я.

Из холстин дыроватых
В той торбёнке своей
Стал вынать деревянных
Медведей и курей.

И в руках баловался
Потешатель сердец -
С шебутной балалайкой
Скоморох-дергунец.

Но в игрушки вникая,
Умудрённый, как змий,
На матрёшек вниманье
Обратил хан Батый.

В мужичках скоморошных,
Простоватых на вид,
Как матрёшка в матрёшке,
Тайна в тайне сидит.

И с тоской первобытной
Хан подумал в тот миг:
Скольких здесь перебил он,
А постичь – не постиг.

Озираясь трусливо,
Буркнул хан толмачу:
– Все игрушки тоскливы,
Посмешнее хочу.

Пусть он, рваная нечисть,
Этой ночью не спит
И особое нечто
Для меня сочинит.

Хан добавил, икнувши:
- Перстень дам и коня,
Но чтоб эта игрушка,
Просветлила меня.

Думал Ванька про волю,
Про судьбу про свою.
И кивнул головою:
– Просветлю, сочиню.

Шмыгал носом он хмуро,
Но явился в свой срок.
– Сочинил я игрушку,
Ванькой-встанькой нарёк.

Хан прижал его пальцем
И ладонью помог.
Ванька-встанька попался,
Ванька-встанька прилёг.

Хан свой палец отдёрнул,
Но, силён, хоть и мал,
Ванька-встанька задорно
Снова на ноги встал.

Хан игрушку с размаха
Вмял в кошму сапогом
И, знобея от страха,
Заклинал шепотком.

Хан сапог отодвинул,
Но, держась за бока,
Ванька-встанька вдруг
Вынырнул из-под носка.

Хан попятился грузно,
Русь и русских кляня:
– Да уж, эта игрушка
Просветлила меня.

Хана страхом шатало,
И велел он скорей
От Руси, от шайтана
Повернуть всех коней.

И теперь, уж отмаясь,
Положённый вповал,
Ванька Сидоров - мастер
У дороги лежал.

Он лежал, отсыпался,
Руки белые врозь,
Василёк между пальцев
Натрудившихся рос.

А в пылище прогорклой
Так же, мал, да удал,
С головёнкою гордой
Ванька-встанька стоял.

Из-под стольких кибиток,
Из-под стольких копыт,
Он вставал – не убитый,
Только временно сбит.

Опустились туманы
На лугах заливных,
И ушли басурманы,
Будто не было их.

Ну а Ванька остался,
Как остался народ.
И душа Ваньки-встаньки
В каждом русском живёт.

Мы народ Ванек-встанек
Нас не бог уберёг.
Нас давили, топтали
Столько разных сапог.

Они знали: мы Ваньки,
Нас хотели покласть,
А о том, что мы встаньки,
Забывали, платясь.

И смеётся не вмятый,
Не затоптанный в грязь,
Мужичок хитроватый,
Чуть по-ка-чи-ва-ясь

:'( (L) (L) (L)

легла на мощь  межеского порю

LYUBIMAYA,  SPI...  MOYU DUSHU  NE  MUCHAY.  UZHE  ZASYPAYUT  I  GORY,  I STEP'.  I PES  NASH  XROMUCHIY, LOXMATO---  DREMUCHIY,LOZHITSYA  I LIZHET  SOLENUYU  TSEP' .   I MORE VSEM TOPOTOM, I VETVI ---  VSEM ROPOTOM,  I VSEM SVOIM  OPYTOM ---  PES NA TSEPI,  A YA TEBE ---  SHEPOTOM,  POTOM--- POLUSHEPOTOM,  POTOM---  UZHE MOLCHA ;  '"   LYUBIMAYA,  SPI. "      EVGENIY  EVTUSHENKO